[curley]

ФАНДОМ: Saiyuki
ПЕРСОНАЖИ: Гоно/Канан
ЖАНР: драббл
СЛОВО: гусь
ОТ АВТОРА: Необъятное, как рисовое поле, спасибище  Jenny Li за рьяное выкорчовывание ошибок. (и [J]Хельга и ко[/J] за допинывание)

Гоно очень любил Канан

Гоно очень любил Канан. А ещё, как нормальный мужчина, он любил хорошо покушать. Ещё будучи маленьким мальчиком, размазывая детдомовскую кашу по тарелке, он мечтал о здоровой домашней еде, приготовленной любимой женщиной. В первом случае любовь была взаимна, а во втором - как-то не сложилось. На тонкие намеки "У тебя так замечательно выходят бутерброды! Наверняка любое блюдо будет - просто объеденье!" Канан лишь улыбалась и продолжала строгать ненавистные бутерброды.
Гоно очень любил Канан. Но в то же время паек из бутербродов мог стать серьёзным испытанием его чувств. Тот факт, что его кормит не любимая женщина, как мечталось в глубоком детстве, а школьная повариха (исключительно из жалости), весьма удручал.
Гоно решил перейти к толстым намекам. Вытащив из-под подушки хранимую в старом носке скромную заначку, он купил гуся - хорошего такого, жирного. Хозяюшки, ошивающиеся на рынке, с завистью косились на сияющего парня, который нёс увесистую тушку. С таким трепетом несут не дичь с рынка, а невесту на брачное ложе в первую ночь после свадьбы.
Гусь произвел на Канан неизгладимое впечатление. Долго она ходила вокруг него, щупая то за лапу, то за крыло, будто бы опасаясь, что сей неожиданный (и можно даже сказать - незванный) гость вдруг подскочит и вцепится ей в горло.
Гоно был пока наивным юношей, поэтому, когда он предложил приготовить гуся на ужин, то списал сильно округлившиеся глаза Канан на восторог и предвкушение готовки, а не на вящий ужас. Пожелав ей удачного дня, довольный, он ушёл на работу, оставив Канан и гуся наедине.
Вечером же уставший, голодный Гоно возвращался с работы. На небе начинали загораться звёзды, дул тёплый ветер - царила картина полной идилии. Ничто не предвещало беды. Потому что он подходил к дому с наветренной стороны.
Дома стоял тяжелый дух, если не сказать хуже. Канан всё так же улыбалась, при этом судорожно сжимала поварёшку и виновато прятала глаза.
С тяжелым сердцем Гоно двинулся на кухню - худшие ожидания оправдались: гуся таки приготовили. Из кастрюли, словно немой укор, торчали две лапы, протест которых не смогла сломить даже крышка. Судя по всему, тушку, как она была, так и засунули в кастрюлю. О том, что дичь следует выпотрошить, Канана явно не подумала. По поверхности варева плавали жуткие с виду островки жира, а на стенки кастрюли и тушку налипло нечто, что при ближайшем рассмотрении оказалось лапшой. Сверху всё это чудо кулинарии было кокетливо припорошено какой-то зеленью. Первое желание Гоно было слишком малодушно и недостойно любящего мужчины - предложить Канан самой попробовать то, что она наготовила. Мысль была откинута в виду того, что гуси в его жизни ещё будут (хотя вполне возможно, что такого замечательного он больше не встретит), а вот вторую Канан он отыщет вряд ли. Второе - прямо спросить, какого черта такая взрослая дылда не знает, как готовить. Но всё-таки Гоно _очень_ любил Канан, поэтому промолчал. Хотя заставить съесть данный шедевр кулинарии его не могла заставить даже необъятная, как рисовое поле (на голодный желудок иные ассоциации в голову не приходили), любовь. Перед гусём было неудобно. На счет себя Гоно сомневался, но гусь уж точно был достоен большего. Поэтому было принято поистине мужское решение.
Оскверненная туша была с почестями похоронена на заднем дворе. Голубая мечта детства о здоровой домашней еде, приготовленной любимой женщиной, была похороненна вместе с гусем. На следующее же утро из-под подушки был вытащен ещё один носок с ещё более скромной заначкой. Оторванные буквально от сердца деньги были потрачены на поварённую книгу. Словно солдат, Гоно грудью лёг на амбразуру плиты. Лишь бы любимая не приближалась к ней ближе, чем на три метра. Хотя она не особо-то и рвалась. Потому что у Канан тоже было испорченное детдомоской кашей детство и вытекающая из этого голубая мечта.

P.S. ОТ АВТОРА: Автор понял, что не любит Хаккая.